В. Г. Гузев. Избранное

622 В. Г. Гузев. Избранное: К 80-летию менения этих предполагаемых аналитических форм перфекта до состоя- ния aldym bar/juk затем в обычный претерит с синтетическими формами типа aldym, aldyŋ ... и утратой видовой (посттерминальной) семы, «отбра- сывания» лексических единиц «бар и юк», но с сохранением личных по- казателей принадлежности вполне убедителен [Дмитриев 1948: 140–144]. Заслуживает внимания следующий факт, подтверждающий правиль- ность гипотезы Н. К. Дмитриева: в татарских диалектах до сих пор встречается глагольная временная форма 2-го типа, в составе которой функционируют: глагольно-именная форма с показателем -DY + аф- фиксы принадлежности и упоминавшиеся слова бар и  юк. Она имеет значение «будущего категорического», если речь идет действительно о значении (о языковой семантической единице), а не о смысле (се- мантике речевой). «В говорах мишарского диалекта данное сочетание имеет полную парадигму. Аффиксы лица присоединяются к форме -ды: мин барды-м йук, син барды-ң йук ...» [Юсупов 1986: 107–111]. Приво- димые примеры позволяют допускать переносное употребление формы под влиянием русского языка (ср. русское поехали. — В. Г.). Важно то, что предполагаемая Н. К. Дмитриевым форма зарегистрирована как ре- ально существующая в одном из тюркских языков. Сказанное дает основание полагать, что все современные тюркские временные формы с морфемой принадлежности, включая, например, хакасские временные формы, в которых показатели принадлежности используются не во всех лицах (пас + ха + м ‘я писал’, ат + ча + м ‘я стрелял’, узу + п + чатхам ‘я спал’ и т. д.) [ГХЯ: 210–218], тофалар- скую «более результативную и экспрессивную» форму перфекта (ган  + личные показатели принадлежности : бер + ген + им, бер + ген + иң  ... ‘я, ты ... дал’) [Рассадин 1978: 211–212], а также упомянутые выше сложные формы, имеющие давнопрошедшие значения и содержащие остатки глагола «быть», восходят к аналитическим образованиям (типа кел+ген+им бар/йук), имевшим семантику обладания. Подводя итоги всему сказанному выше, следует признать:1) не только в индоевропейских, но и в тюркских языках семантика состоя- ния и семантика обладания или участвовали в процессе формирования перфектных форм, или присутствуют в таковых и в настоящее время; 2) вполне возможно, что Эмиль Бенвенист обнаружил глобальную за- кономерность, проявление которой можно, по всей вероятности, про- следить в истории форм прошедшего времени многих других языков; 3) не только нашла подтверждение предложенная Н. К. Дмитриевым разгадка происхождения современного претерита с морфемой -DY и формоизменительными личными показателями категории принад-