Актуальные вопросы тюркологических исследований

69 Международная научная конференция XIX Ивановские чтения Вторая парадигма связана со словами «шаман, шаманский»: ша- манский танец (şaman dansı), шаманский барабан (şaman davulu), ша- манский ритуал (şaman ayini), быть в экстазе, войти в транс (kendinden geçmek), покинуть тело (bedenden çıkmak), превращаться (dönüşmek) и т. п. В этой парадигме фантастическое, нереальное одухотворяется, воз- вышается до божественно-неземного, что, в свою очередь, коррелирует с общечеловеческими законами Добра и Зла, Тьмы и Света. Шаманов в романе представляют несколько героев: отец всех шаманов Мелька- ра (Ata Şaman Melkara); молодой шаман Дарок, укравший из дворца султана ценный пергамент; его родная сестра Кайе, на какое-то время бросавшая шаманство и работавшая наемным мечом/убийцей у богатых землевладельцев делькаров, а затем вновь вернувшаяся к делу предков; недавно узнавшая о своих шаманских способностях девушка Эймар. Они всегда на стороне униженных и оскорбленных, всегда выступают за правду и справедливость. Чтобы стать настоящим шаманом, нужно пройти длительное обучение у старейшего шамана, т.е. пройти своего рода процесс инициации. Национальности шаманов в романе остаются не проясненными. Отдельные штрихи к их портретам и историям жизни позволяют соотносить некоторых из них с народом насра. Неопределен- ность национальной принадлежности шаманов подчеркивает их связь с общечеловеческими ценностями. Шаманы могут связываться с Древними силами посредством погру- жения в транс и превращения в разных фантастических зверей, птиц, насекомых. Они, как и волшебники используют магические ритуалы, заклинания, волшебные предметы. Обычно шаманы совершают превра- щения во имя спасения других людей. Так, Кайе, защищая маленькую девочку Айрон в лесу от бандитов, превращается в огромного медведя: «Тело Кайе внезапно лопнуло/разорвалось на части. Миллионы ее ча- стичек разлетелись приблизительно на расстояние метра, потом в ту же самую секунду выросли в своих размерах в несколько раз и снова соеди- нились вместе, образовав гигантского медведя Назкора, <…> одна лапа которого могла перевернуть лошадь» [3. S. 112–113]. Показательно, что и возвращение девушки в собственное тело тоже связано с волшебным превращением: «Тело медведя Назкора лопнуло. На этот раз частицы далеко не рассеялись, наоборот, их размеры быстро уменьшились в воз- духе, как у сдувшегося воздушного шара. И, наконец, обрели четкие очертания женщины» [3. S. 113].