Актуальные вопросы тюркологических исследований

XXXIII–XXXIV Kononov Memorial Lectures 52 (РГАДА) удалось открыть материалы из посольских книг московской резидентуры в Варшаве В. М. Тяпкина, проливающие дополнительный свет на эти взаимоотношения. Москва с 1667 г. была соединена с Ре- чью Посполитой союзническими обязательствами, там интересовались «восточной» дипломатией Собеского. Тяпкину выслали «образцовое писмо», чтобы «проведывать всякими мерами» «о ссылке тайной с тур- ским салтаном и ханом крымским и о чем та… ссылка быти имеет…» [12: ф. 79, д. 164, л. 28об.]. Как увидим далее, у Тяпкина отдельное место в делах польско-крым- ского сближения отведено калга-султану, второму лицу после хана, Се- лямет-Гирею, несмотря на его недавние враждебные действия («калга салтан… был… под Подгайцами, а приходил для того, чтоб учинить поляком… страхование…» [12: ф. 79, д. 164, л. 15об.]). Между прочим, деятельность на этом поприще калга-султана (сына Бахадыр-Гирея и брата Селим-Гирея) долгое время оставалась практически незамечен- ной исследователями. А в сборнике документов по истории ханства, со- ставленном Р. Р. Абдужемилевым, среди имен калга-султанов Селямет- Гирея вообще нет [1: 410–411]. Конечно, не все так плохо: на русском языке калга упомянут у Я. В. Пилипчука (правда, на предмет отношений с Габсбургской монархией, а также со странами Северной Европы, Швецией [9: 148, 154; 10: 256]). Как пример польско-татарской дружбы Селямет-Гирей забыт и в посвященной данному предмету статье А. А. Шейхумерова [21: 267–280]. В польской науке ситуация получше — военный историк Ян Виммер, затрагивая польско-турецкое противостояние 1672–1676 гг., выделяет из числа «дружественно» настроенных по отношению к Поль- ше и Селямет-Гирея [30: 49], хотя, например, Лешек Подгородецкий упоминает в этом качестве в 1674 г. лишь Селим-Гирея [27: 217, 218]. Извлеченные из бумаг Тяпкина данные помогают уточнить инфор- мацию о датировании начала диалога крымских дипломатов и Яна III. «Ведомость» о прибытии посланника калга-султана находим среди до- кументов, помеченных 17 (27) июня 1674 г. [12: ф. 79, д. 163, л. 37]. Это не позволяет нам встать на сторону польского исследователя Ярослава Столицкого, видящего истоки крымской активности Яна III в 1675 г. [28: 32], и тем более В. Д. Смирнова, ограничившегося упоминанием пере- мирия 1676 г. [15: 588]. Ближе к истине Б. Н. Флоря, который отмечал, что «переговоры о заключении… мира при посредничестве крымского