Актуальные вопросы тюркологических исследований

261 Actual Problems of Turkic Studies лем того, как развиваются отношения султана и Тачлы, о чем он очень подробно, с собственными комментариями и рассказывает в романе. Преданный евнух остается неизменным спутником красавицы до конца ее дней, т. е. до 1525 г. Из его уст читатель узнает, как она переживает в 1520 г. смерть Селима Явуза, а в 1524 г. — смерть шаха Исмаила, как, оставшись совершенно одна, сходит с ума и завещает похоронить себя на стамбульском кладбище для бездомных бродяг, как накладывает на себя руки. Лишь в конце романа Камбер-джан случайно обнаруживает под разорвавшейся подкладкой «мешочка со звездами» записку Бабайдара, в которой говорится о том, что он — родной племянник шаха Исмаила, что после смерти родителей мальчика шах отдал его на воспитание Ба- байдару, а затем взял к себе во дворец и сделал евнухом, чтобы он уже никогда не смог претендовать на шахский престол. В рассказах главных действующих лиц (Джан Хюсейн, Ака Хасан, Камбер-джан) читателю предлагается их собственная интерпретация исторических событий, часто совершенно не связанная с реальными фактами истории. И хотя заглавие каждой главы сопряжено с опреде- ленной датой (например, «Июль 1506, снова поведал Камбер» [6. S. 56] или «4 августа 1514, снова поведал Джан Хюсейн, послушаем-ка, что он поведал» [6. S. 176]), историческое время остается весьма условным. Вре- менная определенность связана главным образом с событиями частной жизни героев. Она придает рассказам большую наглядность и живость. Смена ситуаций постоянно подчеркивается темпоральными сигналами неожиданности и напряженности интриги («вдруг» / birden bire, «внезап- ный» / ani, beklenmedik, «случайно» / tesadüfen и т. п.). В тексте романа «Шах и султан», как и в большинстве такого рода ро- манов, присутствуют лексические сигналы изображаемой эпохи. Именно они и намечают условный исторический фон. Это историзмы, архаизмы и диалектально-архаические формы, представленные в речи рассказчи- ков и других персонажей. Такие лексемы присутствуют и в уже приве- денных выше романных заголовках: “Temmuz 1506, Kamber yine soyladı”, “4 Ağustos 1514, Can Hüseyn yine soyladı, bakalım ne soyladı”. В этих за- головках используется диалектально-архаичная форма восточно-анато- лийского наречия “soyladı” вместо “söyledi”. Кроме того, сама устно-разго- ворная стилистика фразы «послушаем-ка, что он поведал» близка к фоль- клорно-эпическим повествовательным формам, которые часто встреча- ются, например, в эпосе «Дедем Коркут». В некоторых заголовках фраза заменяется на «посмотрим, что он поведал» / görelim ne soyladı [6. S. 246]. Заполнена архаизмами и речь шехзаде Селима, собирающего в Траб- зоне своевойско для похода на Восток: «Мои соколы!... Мои волки!... Я из