Ассириология и египтология: в Санкт-Петербургском государственном университете

350 В культовой сфере текст — это среда, в которой, в частности, актуализируется имя как субъект формальной реальности; художе- ственный текст представляет имя и образ как объекты эстетического отражения, актуальность которых — в их субъективной ценности. Каждый из интерпретаторов такого текста включается в опыт лич- ностной, индивидуальной картины мира, предметом коммуникации становится опыт субъективных оценок, частных аспектов мироопи- сания. Иными словами, художественный текст в акте интерпретации позволяет как бы заимствовать личность, транслируемую автором, и тем самым создать у себя новый опыт субъективной картины мира. Текст был преобразован в среду, коммуникативным содержа- нием которой стала сиюминутная ценность земного существования при неизбежном конфликте с миром окружающих людей и миром бо- гов. В «Злоключениях Синухета» этот конфликт описывается через ограниченность человека в видении судьбы, определённой богом, в божьем водительстве по жизненным невзгодам, до срока противо- стоящем собственному разумению человека. Так раскрывается перед нами один из самых важных вкладов среднеегипетской «литературы разочарований» в универсальный текст древнего Восточного Среди- земноморья, к сфере которого принадлежат многие основополагаю- щие произведения мировой классики. Преобразование текста в плане содержания вызвало к жизни и новые композиционные формы. На ранних этапах изучения «Злоклю- чений Синухета» неоднократно отмечалось, что в рамки жизнеопи- сания, так схожего с культовыми «биографиями», составитель текста ввёл весьма обширные пассажи: пространный царский энкомий в поэтической форме, полный текст письма царя к Синухету, побед- ную песнь, весьма эмоциональную молитву к богу. Подобный при- ём выстраивания сложной композиции можно легко обнаружить ещё в жизнеописаниях эпохи конца Старого царства, описанных выше на примере «биографии» Уни. В состав текста уже тогда включали подлинные копии царских указов, эпистол и даже незамысловатые песенки, чем-то напоминающие современный армейский репертуар. Однако forma mutata mutatur substantia “измененная форма ме- няет существо дела” (т.е. с изменением формы меняется и содержа- ние): в культовых жизнеописаниях такие вставки являлись анафорой, возводившей повествование к формальной реальности земного бы- тия; в изящной словесности Среднего царства этот троп современные исследователи стали связывать с проблемой жанровой дефиниции