Ассириология и египтология: в Санкт-Петербургском государственном университете

351 произведений. При описании проблематики отмечают «размытость» границ жанра, его «ускользание» и даже заговорили о жанре как о структуре, формируемой из «субжанров». Это положение в значительной степени является результатом аналитической ошибки. Само описание «жанр» достаточно широко и представляет, по меньшей мере, три разных аспекта: жанр как ме- тод современного литературоведческого анализа, преимущественно классификационного; жанр как устоявшаяся художественная форма в каждой данной культуре литературного текста; жанр как творческий приём, используемый инициатором текста для управления внимани- ем и отражением авторов-интерпретаторов. По крайней мере, между первым и последним из перечисленных аспектов нет прямой корре- ляции, поскольку речь идёт о совершенно различных формах актуа- лизации текста, о разных формах его существования. Пока что представляется очевидным, что культуре литературно- го текста в Древнем Египте не был свойственен столь высокий уро- вень рефлексии над произведением, который потребовал бы чётких жанровых границ. Жанр как троп, по-видимому, не играл принципи- альной роли в акте интерпретации текста изящной словесности 40 . Для форм дидактики и собственно художественного произ- ведения существовали довольно расплывчатые дескрипции cbAj.t «поучение» и cDd «повествование», но представить их как троп, не- обходимый для адекватной интерпретации содержания текста, без- оговорочно едва ли возможно. Складывается впечатление, что для самих египтян это были описания номенклатурного характера, не на- кладывающие принципиальных границ на содержание. А поскольку жанровая дефиниция не была представлена имплицитно в текстах из- ящной словесности, то любой современный анализ в этом направле- нии будет создавать содержание, чуждое египетскому произведению. При описании проблемы мне представляется более адекватным использовать дескрипцию «творческий фонд». Здесь под этим под- разумевается обращение инициатора произведения к различным тек- стовым формам в рамках универсального текста, что предполагает формальную и субъективно-творческую сегментацию этого послед- него. Иными словами, вместо структуры «субжанров» (отношение 40 Такое положение обнаруживает себя ещё и в первой книге «Поэти- ки» Аристотеля, который как будто был чужд самой дескрипции «жанр» как содержательно-формального целого и утверждал примат формы (метра) над содержанием при авторской атрибуции.