Актуальные вопросы тюркологических исследований

XXXIII–XXXIV Kononov Memorial Lectures 198 предохраняет от головной боли. Однако глядеть в зеркало ночью, в тем- ноте, не стоит — можно потерять разум [3: 79]. Нельзя смотреться и в треснутое зеркало, иначе счастье также будет половинчатым. Девочка не могла смотреть прямо в глазе мужчине, не могла здоро- ваться за руку с мужчинами. Перед кем-то ей нельзя было растягивать- ся, считалось, что это признак того, что девушке уж замуж невтерпеж. Открытый в зевке рот считался признаком невоспитанности. Нельзя проходить перед мужчиной, иначе его путь будет закрыт, особенно с пу- стыми ведрами нельзя пройти, это было признаком беды. Воспитанные девушки, идя за водой, если перед ними выходили на дорогу мужчины, останавливались на обочине дороги, опустив глаза в землю. Девушки не должны были вечером идти за водой, если же приходилось идти, во время зачерпывания воды ведром, они говорили «Бисмилла», положив в воду три черных камешка. Нельзя было перешагивать коромысло, что мы связываем с тем, что шест означал мужское начало в доме. Поведе- ние девушки, прием ею пищи, подача чая гостям, приветствие, манера разговора, смех — все было под контролем. Такой контроль был оправ- дан заботой о том, чтобы девушка выросла воспитанной и хорошей ма- терью. Не будет ошибкой считать кыргызскую пословицу «Если отец дурак — то это один дурак, если мать дурна — тогда все (в семье) дура- ки», очень правильной, подчеркивающей роль женщины в воспитании детей. Известный казахский поэт Мухтар Шаханов отмечает: «В старину у казахов было более двухсот запретов. Вот некоторые из них. Не плюй в колодец, из которого пьешь; не ставь что-либо на хлеб и не пинай его; не наступай на соль; к дому подходи шагом; не пересекай дорогу перед старшим; не занимай места выше старших и не перебивай их; не груби родителям; не смейся над убогим; не смотри пристально на человека и не поворачивайся к нему спиной; не бей скотину по голове; не качай пустую колыбель; не свисти в доме; не бросай шапку под ноги; побы- вав в доме, где умер человек, не иди в другой дом; не разоряй муравей- ники и птичьи гнезда… Эти и многие другие запреты в совокупности своей сохраняли как зеницу ока национальное своеобразие народного характера, нашу культуру, литературу, язык и веру. В сущности, они вы- полняли функции национальной идеологии» [1: 144]. Все эти запреты живут и среди кыргызов. О существовании целой системы запретов в воспитании детей и у туркмен отмечала А. Союнова [7: 116–117]. Сово-