Языки стран Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки

259 Панина М. Е. | Современные китайские публицисты о России и русских: «вкрапления» русских слов... такие слова важны сами по себе и не сводимы к своим китайским экви- валентам (в большинстве случаев в тексте всегда идет перевод слова на китайский), так как они отражают стереотипные и индивидуальные представления китайцев о русских. Функции этих слов можно лучше понять, если сравнить с аналогичными вкраплениями китайских слов в русском публицистическом тексте. В сборнике «Китай у русских писателей» это хун-мау-жинь («рыжий человек», название иностранцев белой расы), олосы/алосы/улосы/улусу («русские»), Огофу и огожэнь («русское посольство» и «русский»), «хэн хао» («Очень хорошо»), сулянин («советский человек»), тунчжи (товарищ). Аналогично китай- ским публицистам, русские писатели используют данные вкрапления с пояснением смысла. Однако, как правило, это реалии, относящиеся к Своему, а не Другому; в то же время, на наш взгляд, русских и китай- ских публицистов в данной ситуации сближает стремление показать дополнительные характеристики Своего в глазах Другого и общность своего и другого через общий смысл таких разных по звучанию слов. Транскрибированием русских слов как составных частей образа Другого, китайские авторы не преследуют цель ввести в китайский язык новое заимствованное слово, потому что в такой транскрибированной форме слово остается «неудобоваримым» для носителя китайского языка и указывает прежде всего на культурное пространство Другого, в котором оказывается герой — посредник между Своим и Другим. В связи с тем, что китайское общество в большой степени подвержено влиянию традиций и стереотипов (что связано с историей развития китайского образования и культуры в целом), «вкрапления» русской речи передают также и стереотипные представления китайских авторов о России и русских. Это подтверждается повторяемостью наличием одних и тех же слов, слов и заключенных в них смыслов в разных текстах. Прием вкрапления русских слов в произведениях китайских публи- цистов представляет собой пример взаимного проникновения языков и культур в контексте межкультурной коммуникации. С точки зрения имагологии это является подтверждением того, что «Другой» рассма- тривается и оценивается по наличию/отсутствию свойств «Своего». Если качества «Другого» представляют противоположность ценностям «Своего», он представляется как «Чужой», если обнаруживается един- ство приоритетов — «Другой» становится «Своим».