Актуальные вопросы тюркологических исследований

287 XХXIII–XXXIV Кононовские чтения « Стан ялĕнчи Эхвер Петĕрне усалсем лаша туса таканласа кÿлсех кайрĕç тет. Вăл пурăннă чух калатчĕ тет: «Эпĕ вилсен мана хуть те таканласа çÿретчĕр», — тесе. Ăна таканлама усалсем тимĕрçе кашни уришĕн пилĕкшер тенкĕ панă, тăват уришĕн çирĕм тенкĕ панă тет » (Говорят, в деревне Стан Педера Эхвера узалы (черти, нечистая сила), сделав из него лошадь, подковав, уехали, сразу запрягши. Говорят, он при жизни говорил: «Когда я умру, меня [превратив в лошадь] хоть под- ковав, ездят [на мне, запрягши меня]. Его подковать узалы кузнецу за каждое копыто отдали по пять рублей, за четыре копыта, говорят, отдали двадцать рублей) (Зап. д. Оточево, Ядринский уезд, Казанская губерния (ныне Моргаушский район, Чувашская Республика). Соб. Н. В. Николь- ский. 1911 г.) [4: I. 179: 79]. Человеку, включенному в традицию рассказ- чика, информация из этого рассказа понятна. Для остальных она мало информативна. По чувашским верованиям, люди, не захотевшие жить свой положенный срок «до естественной смерти», «прожить столько, сколько на роду написано», после смерти превращаются в лаша (ло- шадь), которую узалы (черти, нечистая сила) подковывают у кузнеца за большие деньги, «отдают намного больше, чем за свою установленную цену». Узалы приходят подковывать эту лошадь, превращенную из че- ловека, чаще всего ночью. Педера Эхвера после его смерти узалы пре- вратили в лошадь (коня); подковали его, затем запрягли его и уехали [на нем]. В тексте говорится, что он (Педер Эхвера) еще при жизни, будто, говорил, что после смерти его хоть [превратив в лошадь] подковав [на нем] ездят, так оно и вышло. Как говорят чуваши: « Çăварпа калани куç умне килет » [Сказанное устами явится перед глазами]. В этом тексте не говорится о том, как он умер. В следующем тексте подробнее описана причина смерти заложного покойника: «Мать Дим[итрия] Яковл[ева] постоянно помышляла о смерти. Ей являлись люди: осалсам астарнă (черти завлекли). Удавилась в колодце. Чуваши санарские рассказывали: как бы в их деревне удавилась баба- чувашка. Черти сделали из нее хора лаша (черную лошадь). Пришли к кузнецу из рус[ской] дер[евни] Двориковой. Давали дорого подковать скорее. В избу не заходили. Триста десять рублей условились (а обычно с подковами один рубль). Пошли в кузницу — посреди ночи. А черный [человек] ушел за лачугу: “Ты подкуй, я схожу за лачугу”. Передние под- ковал. Задние начал. А та закричала: “ Ах-ай волтине* те ыраттартăн, койрине те полин ан тив. Эпĕ полап Сăнарти Лотра Павăл хĕрĕ ” (Ай-