Актуальные вопросы тюркологических исследований

Актуальные вопросы тюркологических исследований 236 дать новые идеи, только вступая в существенные диалогические отноше- ния с другими чужими идеями» [1. С. 50]. Противопоставление идей в «большом диалоге» романа М. Бахтин выводит из «двумирности» культуры Средневековья и Возрождения, в которой народная карнавальная культура пародировала серьезную церковно-феодальную культуру. По мнению исследователя, диалогизм карнавального образа состоит в том, что «он стремится охватить и объ- единить в себе оба полюса становления или оба члена антитезы: рож- дение — смерть, юность — старость, верх — низ, лицо — зад, хвала — брань, утверждение — отрицание, трагическое — комическое и т. д.» [3. С. 238]. Тот же творческий принцип М. Бахтин отмечает и в романе: «Все <…> живет на самой границе со своей противоположностью. Любовь живет на самой границе с ненавистью, знает и понимает ее, а ненависть живет на границе с любовью и также ее понимает» [3. С. 238]. Другим условием функционирования макродиалога является равен- ство идей героев. По утверждению М. Бахтина, «художественное изо- бражение идеи возможно лишь там, где она ставится по ту сторону ут- верждения или отрицания, но в то же время и не низводится до простого психического переживания, лишенного прямой значимости» [3. С. 106]. При этом исследователь доказывает, что каждая идейная позиция изо- бражена достоверной, доведенной «до максимальной глубины и силы, до предела убедительности» [1. С. 40]. Диалог идей всегда остается принципиально незавершенным и от- крытым, а конфликт романа — нерешенным. Нередко это достигается при помощи структурной незавершенности сюжета, «открытого» фина- ла. Данный элемент макродиалога коррелирует с другим ключевым по- нятием диалогической теории – авторской дистанцией. М. Бахтин под- черкивал, что в диалогическом романе герой освобождается от функции выразителя авторской идейной позиции: «…герой идеологически ав- торитетен и самостоятелен, он воспринимается как автор собственной полновесной идеологической концепции, а не как объект завершающего художественного видения» [1. С. 3]. Это значит, что автор некоторым об- разом дистанцируется от героя, и их отношения М. Бахтин также харак- теризует как диалогические, утверждающие: «самостоятельность, вну- треннюю свободу, незавершенность и нерешенность героя. Герой для ав- тора не “он” и не “я”, а полноценное “ты”, т. е. другое чужое полноправное “я” (ты еси)» [3. С. 36]. Таким образом, авторская диалогическая позиция по отношению к герою указывает не только на самостоятельность героя, но и на его равенство с автором, дающее ему право не соглашаться с ним и даже «восстать» на него.